Поучительные рассказы, посвящённые змеям и их взаимоотношениям с человеком.  


Месть Гремучей Змеи.
Эта история случилась в те незапамятные времена, когда люди могли понимать язык животных.
Дети играли недалеко от своего дома, в то время как их мать хлопотала по хозяйству. Внезапно дети стали звать на помощь. Мать вышла за порог и увидела гремучую змею, выползавшую из кустов. Женщина подняла палку и убила змею.
Отец семейства в тот день охотился в горах и уже возвращался домой. Когда тьма накрыла горные ущелья, охотник услышал странный завывающий звук, раздающийся со всех сторон. Он огляделся и с ужасом обнаружил, что окружен множеством гремучих змей, которые вытягивали головы вверх и, казалось, плакали.
- Что за беда у вас случилась? - удивился охотник.
- Сегодня твоя жена убила нашего вождя, Желтого Змея, - ответили ему, - И теперь мы посылаем Черного Змея свершить возмездие.
- Это ужасно, - сказал человек. - Мне жаль, что погиб ваш вождь. Простите нас, пожалуйста.
- Если ты говоришь от чистого сердца, то помоги нам. Hичего особенного нам не надо. Мы просто возьмем жизнь твоей жены в обмен на жизнь нашего вождя. "Соглашусь пока - подумал человек, - а там видно будет. Ведь если я откажусь, они убьют меня прямо здесь".
- Хорошо, - промолвил он, - что вы от меня хотите?
- Иди к семье, - зашипели змеи, - Черный Змей будет сопровождать тебя. Когда ты войдешь в дом, он спрячется во тьме у порога. Попроси жену принести тебе воды из ручья. Вот и все что требуется.
Охотник отправился домой, слыша как Черный Змей незримо струится следом. Вернулся он заполночь, но жена ждала его. Человек сел и попросил пить. Жена наполнила чашку из кувшина.
- Hет, - сказал охотник, - я хочу свежей воды из ручья.
- Хорошо, - ответила женщина, - и вышла за порог.
В следующее мгновение раздался крик и, выскочив наружу, охотник увидел, что его жена лежит на земле, укушенная гремучей змеей. Вскоре она умерла.
Тогда кусты у дома зашевелились и оттуда опять выполз Черный Змей.
- Это еще не все, человек, - прошипел он, - слушай, запоминай.
И он запел странную песню.
- Это - молитва, - сказал Змей, закончив петь, - пускай отныне люди поют эту песню, завидев гремучую змею. Тогда их не тронут. Кроме того, если по ошибке кто-то из змей укусит человека, пойте эту молитву над пострадавшим и он не умрет.
Много веков прошло с тех пор когда произошли эти события. Hо чероки до сих пор помнят песню Черного Змея.
*** В Стране Дымящихся Гор ***
Сказки индейцев Чероки.
С англоязычного источника пересказал Юрий Шимановский
http://www.geocities.com/Paris/Salon/1821


Рассказ змеи о том, как у неё появились ядовитые зубы.
- Тише, тише, тише. Подвинься ближе. Смотри в глаза.
Я всегда была очаровательным существом, нежным, чувствительным и благодарным. И мудрым. И благородным. И таким гибким в извивах стройного тела, что тебе будет радостью взглянуть на тихую пляску мою; вот в кольца свернусь я, тускло блесну чешуёю, сама обовью себя с нежностью и в нежно-холодных объятиях умножу стальное тело. Одна во множестве! Одна во множестве!
Тише. Тише. Смотри в глаза.
Тебе не нравятся покачивания мои и мой прямой, открытый взгляд? Ах, тяжела голова моя, и оттого покачиваюсь я тихо. Ах, тяжела голова моя, и оттого смотрю я прямо, покачиваясь. Подвинься ближе. Дай мне тепла немного, погладь перстами мой мудрый лоб: в его прекрасных очертаниях найдешь ты образ чаши, в которую стекает мудрость, роса ночных цветов. Когда извивами черчу я воздух, в нем остается след, узор тончайшей паутины, сплетенье сонных чар, очарование бесшумного движения, неслышный свист скользящих линий. Молчу и качаюсь, смотрю и качаюсь - что за странную тяжесть ношу я на шее?
Я люблю тебя.
Я всегда была очаровательным существом и любила нежно тех, кого любила. Подвинься ближе. Ты видишь мои беленькие, острые, очаровательные зубки? - целуя, я кусала. Не больно, нет: немного. От нежности, лаская, кусала я немного, до первых светлых капелек, до крика, похожего на смех, когда щекочут. Это очень приятно, не думай: иначе не возвращались бы ко мне за поцелуями, кого я целовала. Это теперь я могу поцеловать только раз - как печально: только раз. Один поцелуй на каждого... как мало для любящего сердца, чувствительной души, стремящейся к великому слиянию. Но это только я, печальная, целую раз и вновь должна искать любви - он другой любви уже не знает, для него нерасторжим и вечен мой брачный, нежный, единый поцелуй. Я говорю с тобой доверчиво; и когда кончу мой рассказ... я тебя поцелую.
Я люблю тебя.
Смотри в глаза. Не правда ли, какой великолепный, какой державный взор? И твердый. И прямой. И пристальный, как сталь, приставленная к сердцу... смотрю и качаюсь, смотрю и чарую, в зеленых глазах собираю твой страх, твою любовную, усталую, покорную тоску. Подвинься ближе. Это теперь я царица, и ты не смеешь не видеть моей красоты, а было странное время... Ах, какое странное время! При одном воспоминании я волнуюсь - ах, какое странное время! Меня не любили. Меня не чтили. С жестокою свирепостью меня преследовали, топтали в грязь и издевались - ах, какое странное время! Одна во множестве! Одна во множестве!
Я говорю тебе: подвинься ближе.
За что не любили меня? Ведь и тогда я была очаровательным существом, беззлобным, нежным, танцующим чудесно. Но меня мучили. Меня жгли огнем. Тяжелые и грубые звери топтали меня тупыми ступнями безумно тяжелых ног: холодные клыки кровавых ртов разрывали мое нежное тело - и в бессильной скорби я грызла песок, глотала пыль земли и умирала в отчаянии. Каждый день я умирала растоптанная. Каждый день я умирала в отчаянии. Ах, какое подлое время! Глупый лес все забыл и этого времени не помнит, но ты пожалей меня. Подвинься ближе. Пожалей меня, оскорбленную. Печальную. Любящую. Танцующую прекрасно.
Я люблю тебя.
Как могла я защищаться? У меня были только мои беленькие, чудные, острые зубки, - они пригодны лишь для поцелуев. Как могла я защищаться? - это теперь я ношу на шее эту страшную тяжесть головы и взор мой повелителен и прям, а тогда была легка голова моя и глаза смотрели кротко. Тогда у меня еще не было яда. Ах, тяжело голове моей, и держать ее мне трудно! Ах, я устала от моего взора, два камня во лбу моем, и это мои глаза. Пусть драгоценны сверкающие камни, но тяжело носить их вместо кротких глаз, они давят мозг... тяжело голове моей! Смотрю и качаюсь, в зеленом тумане вижу тебя - ты так далеко. Подвинься ближе.
Видишь: даже в печали я прекрасна, и томен мой взор от любви. Смотри в зрачок: я буду суживать его и расширять, и дам ему особый блеск, мерцание ночной звезды, игру всех драгоценных камней: алмазов, зеленых изумрудов, желтеющих топазов, рубинов кроваво-красных. Смотри в глаза: это я, царица, венчаюсь короною моею, а то, что сверкает, горит и падает, отнимает у меня разум, волю и жизнь - это яд. Это капелька моего яда.
Как это случилось? - я не знаю. Я не питала зла к живущему.
Я жила и страдала. Молчала. Таилась. Пряталась торопливо, когда могла спрятаться, уползала поспешно. Но плачущей не видели меня, я не умею плакать; и все быстрее и прекраснее становилась моя тихая пляска. Одна в тиши, одна в глуши с тоскою в сердце я танцевала - они ненавидели мой быстрый танец и охотно убили бы меня, танцующую. И вдруг стала тяжелеть моя голова - как это странно! - стала тяжелеть моя голова. Все такая же маленькая и прекрасная, мудрая и прекрасная, она вдруг потяжелела страшно, к земле пригнула шею, сделала мне больно. Это теперь я привыкла немного, а вначале было ужасно неловко и больно. Я думала, что я больна.
И вдруг... Подвинься ближе. Смотри в глаза. Тише, тише, тише.
И вдруг отяжелел мой взгляд, стал пристальным и странным... я даже испугалась! Хочу взглянуть и отвернуться - и не могу: смотрю все прямо, вонзаю взор все глубже, как будто каменею. Смотри в глаза. Как будто каменею, и каменеет все, на что смотрю. Смотри в глаза.
Я тебя люблю. Не смейся над моим доверчивым рассказом, я рассержусь. Каждый час я открываю мое чувствительное сердце, но все мои попытки тщетны, я одинока. Звенящею тоскою полон мой единый и последний поцелуй - и нет любимого, и вновь ищу любви, и тщетно повествую: не может обнажиться сердце, а яд томит, и тяжелеет голова. Не правда ли, как я прекрасна в моем отчаянии? Подвинься ближе.
Я люблю тебя.
Однажды я купалась в гнилом лесном болоте - я люблю быть чистой, это признак благородного рождения, и я купаюсь часто. И, купаясь, танцуя на воде, увидела свое изображение и, как всегда, влюбилась. Я так люблю красивое и мудрое! И вдруг увидела, на лбу, среди других природных украшений, явился новый, странный знак... не от него ли тяжесть, окаменелость взора и этот сладкий вкус во рту? Вот здесь темнеет крест на лбу, вот здесь - смотри! Подвинься ближе. Не правда ли, как странно? Но я не поняла тогда, и мне понравилось: пусть будет украшением больше. А в тот же день, тот самый страшный день, когда явился крест, мой первый поцелуй стал и последним - смертельным стал мой поцелуй. Одна во множестве! Одна во множестве!
Ах!
Ты любишь драгоценные камни, но подумай, возлюбленный: насколько драгоценнее капелька моего яда. Она такая маленькая - ты видал когда-нибудь? Никогда, никогда. Но ты узнаешь. Помысли, возлюбленный: сколько страданий, тяжелых унижений, бессильной ярости, себя грызущей, должна была я пережить, чтобы родить вот эту капельку. Я царица! Я царица! В одной капельке, мною рожденной, я ношу смерть для всего живущего, и царство мое безгранично, как безгранична скорбь и безгранична смерть. Я царица! Мой взор непреклонен. Мой танец страшен. Я прекрасна! Одна во множестве! Одна во множестве!
Ах!
Не падай. Я еще не кончила. Подвинься ближе. Смотри в глаза.
И вот тогда вползла я в глупый лес, в мою зеленую державу. По-новому, по-страшному! Я была кротка, как царица; и милостиво, как царица, кланялась по сторонам: направо, налево. А они... убегали! Благосклонно, как царица, я кланялась: направо и налево, - а они, смешные, убегали. Как ты думаешь: отчего они убегали? Как ты думаешь? Смотри в глаза. Ты видишь там какое-то мерцанье и блеск? - это лучи моей короны слепят твой взор, ты каменеешь, ты погиб. Сейчас я протанцую мой последний танец - не падай. Вот в кольца свернусь я, тускло блесну чешуёю, сама обовью себя с нежностью и в нежно-холодных объятиях умножу стальное тело. Вот я! Прими мой брачный единый поцелуй - в нем смертоносная тоска всех угнетенных жизней! Одна во множестве! Одна во множестве!
Склонись ко мне. Люблю тебя.
Умри.
Леонид Андреев
http://andreev.org.ru/biblio/Rasskazi/


Добрый Человек Из Сычуани
В горном уезде Шуйцзин издавна существовал даосский храм. Вокруг, на все четыре стороны – ни одной деревеньки, и людские следы вели сюда редко. В храме, как в гнезде, жил некий даос. Поговаривали, что внутри храма много больших змей, так что путники старались обходить это место как можно дальше.
Как-то раз молодой человек по имени Сян Жэнь пришел в эту местность, чтобы расставить силки на соколов. Забрался он в горы очень глубоко и не смог найти себе на ночь приюта. Но вот вдали он разглядел тот самый храм и тот час же направился к нему в надежде обрести ночлег.
«Господин, послушайте, - вскричал, увидев его, даос, - зачем вы сюда пришли? Счастье ваше, что мои детки вас не заметили!»
Затем усадил гостя на циновку и сварил ему кашу из проса. Сян Жэнь еще не кончил есть, как вползла огромная змея, толщиной в десять обхватов. Подняв голову, она уставилась на гостя, и ее гневные глаза метали молнии. Гость был в ужасе. Но даос ударил змею ладонью по лбу и крикнул: «Вон!». И змея, опустив голову, уползла в соседнюю келью. Ее тело долго-долго извивалось, прежде чем змея не уползла совсем.
Сян Жэнь дрожал в сильном страхе.
«Эту я выкормил сам, - сказал даос. – Если я здесь, то – не беда. Горе бы вам было, если бы вы один ее повстречали».
Только Сян Жэнь успокоился, как опять вползла змея, несколько меньше первой. Увидев гостя, она сейчас же остановилась, засверкала глазами и высунула длинный раздвоенный язык – точно как первая. Даос опять прикрикнул на нее, и она тоже убралась в ту же комнату. Но места, чтобы улечься, там ей не было – все заняла первая змея – и целая ее половина стала виться по балкам. Штукатурка стены с шорохом осыпалась под ее движениями.
Ужас все больше и больше охватывал молодого охотника. Он не спал всю ночь, поднялся пораньше и собрался уходить.
Даос пошел его провожать. Выйдя за двери храма, Сян Жэнь увидел змей на стенах и крыльце. Они то ползали, то лежали в огромном количестве. Увидя незнакомого человека, змеи приняли вид готовых его съесть.
Обезумевший от страха юноша шел, прижавшись к локтю даоса, который проводил его к выходу из ущелья и пошел обратно.


На главную страницу
Напишите мне


 
Hosted by uCoz